Ехали мы как-то осенью, на машине, из одного города в другой и проезжая по лесной дороге решили пособирать грибы. Остановились на обочине, вышли, взяли сумки, пакеты и как всегда спокойно вошли в лес. Грибов было мало, в основном сыроежки, немного подберёзовиков и волнушек. Сам лес уже успел украситься всеми цветами осени, и наполовину сбросить листву. Трава почти увяла и лишь кое-где торчала пучками полу-зелёных султанов. Лес готовился к зимнему сну. Чувствовалась его усталость, вялость, спокойствие.
Я остановился, прислушался, и попытался слиться с ним, чтобы почувствовать это его дремотное состояние. Когда прислушиваешься, лес всегда кажется огромным, величественным, живым существом у которого своя таинственная, иногда лёгкая, иногда весёлая, иногда мрачная жизнь. Довольно быстро почувствовав лес,вдруг ощутил чей-то взгляд. Огляделся по сторонам – друзья далеко и смотрят совсем не на меня. Больше же никого нет! Опять сосредотачиваюсь…. Ну, точно!
Смотрит кто-то…! А вокруг опять никого нет. Что за чертовщина….
Иду спокойно вперёд, оглядываюсь, под ноги не забываю поглядывать, а сам думаю: «Лес какой-то ненормальный, и грибов нету…, ну точно - дурной!» На сем слове переступаю корягу, и она лежащая гнутой рогулькой присыпанной опавшей листвой, от моего шага поворачивается, и выскочив из листьев, в змеином прыжке бьёт другой стороной мне по колену!
- Уй-й-й - потираю ушибленное место – вот же леший!
- Ка-ар! - чуть не в ухо отвечает ворона, хотя сама сидит на верхушке соседней берёзы.
- Тебя не спросил! - Огрызаюсь, садясь на поваленное бревно, чтобы боль немного унялась. Но бревном оно было года три назад, а сейчас оставшись снаружи светлым, внутри давно стало трухой, на которую я с размаху и уселся….
К боли в коленке, добавилась обида обманутого ожидания, измазанная одежда, и рассыпанные измятые грибы….
Зато смотревший на меня невидимка явно веселился. В его взгляде так и сквозило что-то озорное: «Эх! Давно я такой потехи не видел! А ты мой лес не хай!»
Я представил свои злоключения со стороны, и тоже рассмеялся:
- Ладно, не буду. У тебя хороший лес, красивый и чистый.
- То-то же! – Покровительственно.
- А можно я его пофотографирую?
- Енто зачем? – Настороженно.
- Понимаешь, я дизайнером работаю. Делаю разные красивые вещи и картинки, чтобы люди о красоте не забывали. Вот и хочу твой лес красивым снять, чтобы они, прежде чем топор достать подумали, и вспомнили, что не одни они в этом Мире живые. И что настоящей красоты в нём осталось не так уж много, и она хрупкая и ранимая.
- Енто точно, сломать ума не надо, а вот создать и вырастить, енто настоящее искусство, и дело достойное! Что ж, пожалуй, фотофируй. Только скажи, как это делается? Вреда не будет?
- Да нет – достаю свою «мыльницу», которую постоянно с собой таскаю – вот,
смотри… Щёлк, и всё.
Показываю на ЖК панельке изображение кому-то шебуршащемуся за правым плечом.
- Ух, ты! Здорово! Только красоту ты не поймал.
- Как это? Смотри, какая ветка красивая – поворачиваюсь назад вправо, но никого не вижу, только присутствие и ощущается – каждый листочек виден!
- В том-то и дело, что только виден. А запах? А шелест? А жизнь, которой он весь напитан? А свет, который от него идёт? А судьба его…? Нет, не умеешь ты фотофировать.
- Так, не я не умею, а техника ещё не дошла до того, чтобы запах и жизнь передавать.
- Да причём тут ваша примитивная тефника? Нужно, чтобы красота в сердце твоём жила! Тогда и в коробке этой она отразится.
- Вот и научил бы – усмехаюсь.
- А вот и научу…! Вон смотри справа почти под ногой мухомор стоит.
Смотрю. Буквально у самой ноги действительно стоит мухомор. Молодой такой блестящий. Клянусь, минуту назад его не было!
- Ты не на шляпку его пялься, а в душу его грибную загляни.
- Какая душа у мухомора? – удивляюсь.
- Живая! Дурья башка! Нет её только в умершем, потому и разлагается оно, распадается как трухляшка, на которую ты уселся. Ты не вякай супротив, а делай что говорю!
Попытался я глянуть внутрь мухомора, и ничего не получилось.
- Не, не вижу ничего.
- Экие вы люди бестолковые. Не глазами смотри – сердцем! Живое в нём почуй, да с этим живым и общайся!
Смотрю ещё раз…. Ага, правда…. Не просто гриб, а живой…. Вон даже думает о чём-то…. Только не понятно ничего.
- А и не поймёшь. Потому как он по-своему думает, и жисть у него своя, а к тебе только на внимание твоё откликается, и тоже по-своему. А ты его вот таким откликающимся и лови в свою коробку!
Навёл я фотоаппарат, и стал с Мухомором мысленно разговаривать, сердцем к нему приникать, и как только он откликнулся, нажал кнопку затвора….
Даже на маленьком дисплее было видно, что он живой, и выглядывает из травы и листьев!
- О! Другое дело! А ты, тефника, тефника! Не мо-ожет! – Донёсся голос - В тебе главная тефника.
- Слушай, правда! У меня так ещё ни разу не получалось! Это же шедевр!
- Ты тут словами-то мудрёными не кидайся! Лучше потренируйся пока.
- Конечно, потренируюсь. А ты мне ещё грибов покажешь?
- Да покажу. Чего ж не показать–то? Вон у той берёзы стоит.
Встаю, подхожу к ближайшей берёзе, точно, подберёзовик. Молоденький, крепенький, по-осеннему тёмно-коричневый.
- Ух, ты какой красавец! Опускаюсь на корточки, чувствую его отклик. Он даже приосанился как-то. Позирует! Снимаю. Достаю нож, чтобы срезать… и не могу…. Ну вот как хотите, не могу и всё. Он мне открылся, доверился, а я его резать…? Не могу. И чувство такое, будто не его, а палец себе резать собираюсь.
- Вот ить как - раздаётся знакомый голос за спиной – стоит только душой коснуться, и уже чуть не самого себя резать приходится….
- Ну, да. – Погрустнел я.
- Ладно, не печалься. Пойдём я тебе ещё Масляток покажу. И там, рядом ещё Ёлочка есть – крас-сивая-а!
- Пойдём – соглашаюсь. - А ты сам-то кто будешь?
- Как кто? Хозяин местный.
- Леший что ли?
- Ну да.
Вот и с нечистью познакомился.
- Сам ты, нечисть! Понаслушаются сами не знают чего и повторяют как вороны.
- Ты что мысли читаешь? – удивился я.
- А чего их там у тебя читать-то? И так всё видно.
Я остановился:
- Извини.
- Да ладно, чего там. Вон она, Ёлочка.
Ещё долго он водил меня, то к грибу, то к дереву, папоротник показал, корягу «дракона», красную ягодку ландыша. Друзья мои уже в машине сидели, да сигналить начали. Подошли мы с Лешим к дороге, остановились, а тропинка почти в рост кверху идёт.
- Иди уж, а то вон, друзья твои расшумелись.
Поворачиваюсь на голос:
- Чем отблагодарить тебя, Хозяин?
- А хлебца принеси.
- Это я щас, быстро! Мы бутерброды с собой брали. Щас! – Говорю уже на бегу к машине.
Подбежав, хватаю последний бутерброд с маслом, что мне друзья оставили, и кидаюсь обратно в лес.
- Ты куда? – раздаётся вслед.
- Щас я! Быстро!
Сбегаю по тропинке вниз.
- Леший! Вот…!
Тишина вокруг. Зову ещё, но никто не откликается. Видно ушёл уже. Эх, жалко. Так и не отблагодарил. Но не назад же, гостинец нести. Подхожу к дереву, накалываю хлеб на сучок:
- Прими хозяин местный благодарность мою! За ласку, да за науку. За подарки твои, да разговор душевный. Прости, коли, что сделал не так. Может, ещё свидимся?
Повернулся, и к машине пошёл, да на середине подъёма как вкопанный остановился…. Прямо на тропинке, по которой я перед этим спускался, лежал огромный, крепкий, сорванный подосиновик!