Кенгуру не всегда был таким, как сейчас. Когда-то он был Совсем Другим Зверьком с четырьмя короткими лапками. Был он серым, и был он мохнатым; он плясал на плоской скале в самом сердце Австралии и безмерно гордился собой. И вот он отправился к Мелкому богу Нгва.

Перед завтраком, в шесть утра, он пришел к Божку Нгва и сказал:

– Сделай меня непохожим на прочих Зверей – сегодня, к пяти часам дня.

Нгва подскочил на своём песчаном ложе и завопил:

– Убирайся вон!

Да, этот Зверёк – был он серым, и был он мохнатым; он плясал посреди всей Австралии на уступе голой скалы и безмерно гордился собой. И он отправился к Среднему богу Нгингу.

После завтрака, в восемь утра, пришёл Кенгуру и сказал:

– Сделай меня непохожим на прочих Зверей, и сделай меня знаменитым – сегодня, к пяти часам дня!

Выскочил Нгинг из норы в дикобразьей колючей траве и взревел:

– Убирайся вон!

Да, был он мохнатым и серым, этот Зверёк; он плясал на песчаной отмели и безмерно гордился собой. И вот он отправился к Нгвонгу, Большому божку.

В десять часов, до обеда, Кенгуру пришёл и сказал:

– Сделай так, чтоб сегодня, к пяти часам дня, я стал непохожим на прочих Зверей, и сделай меня знаменитым, и чтоб все гонялись за мной!

Нгвонг подскочил в своей котловине с солёной водой и крикнул:

– Ладно, быть по сему!

Здесь я нарисовал Плясуна Кенгуру, когда он был Совсем Другим Зверьком с четырьмя короткими лапками. Он серый и мохнатый и безмерно гордится собой: видишь, у него на голове венок из цветов? На моём рисунке Кенгуру в шесть часов утра, ещё до завтрака, танцует посреди Австралии на уступе скалы (это такая каменная ступенька). Это именно шесть утра, потому что солнце ещё только встаёт. Человечек с большими ушами и раскрытым ртом – это Мелкий божок Нгва, который вытаращил глаза от изумления: он никогда ещё не видел, чтобы кенгуру так плясали. Рот у Нгва открыт, потому что он кричит: «Сгинь с моих глаз!» – но Кенгуру так увлёкся танцем, что ничего не слышит.

У Кенгуру настоящего имени нет, есть только прозвище Вертопляс. Но из-за своей непомерной гордости Кенгуру не захотел его носить.

И он кликнул Динго – жёлтого Динго, вечно голодного, пепельно-жёлтого в солнечных жёлтых лучах:

– Эй, жёлтый пёс Динго! Просыпайся, мой Динго! Видишь того господина, что пляшет на горелой земле? Он мечтает стать знаменитым, чтобы все гонялись за ним. Ну, сделай же так, мой Динго!

Выпрыгнул Динго – жёлтый пёс Динго – и сказал:

– Кого погонять – вот этого Полукролика-Полукота?

И вечно голодный жёлтый пёс Динго, оскалив зубастую пасть, погнался за Кенгуру, и зубы его блестели, как зубья стального капкана.

И гордый Кенгуру побежал от него, быстро переставляя свои кроличьи лапки.

На этом, моя радость, кончается первая часть истории.

Он бежал по пустыне, бежал через горы, через солончаки и тростниковые заросли, через эвкалиптовый лес и колючую дикобразью траву; он бежал, пока не заныли передние лапы. Он бежал, как не бегал ещё никогда!

И он не мог по-другому!

Ведь за ним, оскалив страшные зубы, гнался Динго – жёлтый пёс Динго, с пастью как каминная решётка; не отставая, не догоняя, он мчался за Кенгуру.

И он тоже не мог по-другому!

Всё бежал и бежал наш Плясун Кенгуру – мимо чайных деревьев и мимо акациевых кустов; он бежал по короткой траве и по длинной траве, он бежал по тропику Рака и по тропику Козерога; он бежал и бежал, пока не заныли задние лапы.

И он не мог по-другому!

Ведь за ним, не отставая и не догоняя, мчался Динго – жёлтый пёс Динго, ощерив страшные зубы, и пасть его горела, как угли лесного пожара, и голод терзал его всё сильней. И вот они добежали до реки Вуллагонг.

И не было там ни моста, ни парома, а плавать Кенгуру не умел; и тогда он встал на задние лапы и прыгнул что было сил.

И он не мог по-другому!

И он поскакал – поскакал по Виктории и по Северной территории, и он поскакал по пустыням, что лежат в самом сердце Австралии. Он скакал, как и должен скакать Кенгуру!

Он прыгал всё лучше, он прыгал всё дальше: сначала на ярд, потом на три ярда, а там и на целых пять. Лапы его становились всё сильней, всё длинней. Как мечтал он присесть и что-нибудь съесть – ни о чём ещё в жизни он так не мечтал!

Но за ним мчался Динго – страшно голодный жёлтый пёс Динго; он мчался, пытаясь понять, отчего Плясун Кенгуру – будь он неладен! – отчего вдруг он так заскакал?

Ведь он скакал как кузнечик; он скакал как горох по тарелке; он скакал, как резиновый мяч!

И он не мог по-другому!

Он скакал по холмам Дарлинг-Даунс, прижимая передние лапы к груди и отставив для равновесия хвост.

А следом бежал усталый пес Динго, и голод терзал его всё сильней; и он гадал, когда же старый Плясун Кенгуру – будь он трижды неладен! – когда же он перестанет скакать?

Но тут Нгвонг поднялся из своей соляной ванны и сказал:

– Вот и пять часов дня.

И Динго – бедный пес Динго, вечно голодный, пепельно-серый в тусклых закатных лучах – сел на песок и завыл.

А Плясун Кенгуру сел на собственный хвост, как на стул, и сказал:

– Ну, наконец-то всё!

И спросил назидательно вежливый Нгвонг:

– Что ж ты не скажешь спасибо жёлтому Динго? Где твоя благодарность за все его хлопоты и труды?

И сказал Кенгуру – усталый Прыгун Кенгуру:

– Он изгнал меня из родной стороны, и оставил без завтрака, и я теперь сам на себя не похож. Взгляни, что стало с моими лапами!

И сказал ему Нгвонг:

– Если меня не подводит память, ты хотел быть непохожим на прочих Зверей и просил, чтобы за тобой прямо-таки гонялись? И кстати, сейчас ровно пять.

– Всё верно, – сказал Кенгуру. – Но лучше бы я не просил. Я хотел заклинаний и волшебства, а ты сыграл со мной скверную шутку.

А здесь я нарисовал Плясуна Кенгуру в пять часов вечера, когда (как и обещал Большой божок Нгвонг) он уже обзавёлся прекрасными новыми лапами. Видишь, ручные часы Нгвонга (ручные, а не наручные!) показывают ровно пять часов. Сам Нгвонг лежит в своей ванне, высунув из воды пальцы ног. Плясун Кенгуру ругается с жёлтым псом Динго, который гонялся за ним по всей Австралии. Следы новых лап Кенгуру тянутся вдаль через голые холмы. Жёлтый пёс Динго у меня получился чёрным, потому что мне не позволили раскрасить эти картинки настоящими красками из коробки; к тому же Динго жутко запылился и потемнел, пока бежал по Виктории и Северной территории.

Как называются цветы, которые растут вокруг котловины Нгвонга, я не знаю. Две фигурки вдали за часами – это те два божка, к которым Кенгуру приходил рано утром, до обеда. На животе у Плясуна Кенгуру висит сумка с буквами; Кенгуру получил её в придачу к новым лапам.

– Скверную шутку, говоришь? – сказал Нгвонг из своей эвкалиптовой ванны. – Ну, раз тебе не нравятся эти лапы, то я кликну Динго – с ним ты живо лапы отбросишь!

– Не надо звать Динго, – сказал Кенгуру. – Прошу меня извинить. Лапы есть лапы, и я уже понял: не стоит их то и дело менять. Я хотел лишь сказать Вашей Божественности, что с утра ничего не ел, и в желудке моём совсем пусто.

– О да! – сказал Динго – жёлтый пёс Динго. – Я тоже не ел с утра. Я сделал этого Плясуна непохожим на прочих Зверей – а теперь я хотел бы поужинать!

– Завтра, завтра! – крикнул им Нгвонг из своей соляной котловины. – Сейчас мне пора принять ванну.

И старый Прыгун Кенгуру с жёлтым псом Динго остались сидеть посреди Австралии. И оба хором сказали друг другу:

– Это ты виноват!

Послушай мой возвышенный рассказ

О том, как проходила эта гонка

В земле Варригару-Борригару.

Такое было в мире только раз!

Пустились вскачь по воле бога Нгвонга

Вторым – пёс Динго, первым - Кенгуру.

И Кенгуру понёсся прочь,

И пролетал за милей милю -

Удары крепких задних ног

Сводили зрителей с ума!

А жёлтый Динго был точь-в-точь

Как туча жёлтой-жёлтой пыли,

И даже лаять он не мог,

Поскольку занят был весьма.

Никто не описал их путь,

Никто и не пытался даже

(Да и навряд ли кто-нибудь

Знал географию в те дни)...

И, вот, оставив пыльный след

От мыса Йорк до Бример-пляжа

(Нашёл на карте или нет?),

Назад направились они.

Когда б допрыгал ты, сынок,

От Порта Перт до Порта Пири

(Для тех, о ком веду рассказ, -

Всего лишь полпути домой),

Наверно, ты б немножко взмок,

Но стал бы всех сильнее в мире;

Да, Чудо-Мальчиком у нас

Ты стал бы, приставала мой!