Сказывают, что Иара лежит на белом песчаном дне реки и играет с рыбешками матупирис, которые проплывают поверх ее тела, наполовину скрытого потоком, убегающим к затопленным лесам игапо.
Иара – прекрасная индианка, она поет под сенью пальм расчесывая свои черные волосы, такие же жгуче-черные, как и ее большие чудные глаза.
Лоб ее венчает гирлянда лиловых цветов, а тонкие алые губы улыбаются так обольстительно и влекуще. Поет Иара а лесное эхо вторит ее песне.
Когда наступает ночь, голос Матери Вод звенит и льется над исполинской рекой.
Гаснет последний луч солнца. Распускаются, тянутся к небу алые розы и золотистые бутоны жасмина. А Иара все поет и поет. И юноша-индеец страшится подняться к истокам реки. Он дрожит, потрясенный пением Иары, и бежит, чтобы не слышать ее голоса, и шепчет:
– О, Иара!... Она прекрасна... но она несет смерть!
Однажды стая рыб увлекла юношу далеко от дома и ночь застала его на озере...
Оно было так огромно, множество речных притоков впадало в него, и юноша пытался удержать свою лодку на воде, то налегая твердой рукой на весла, то отталкиваясь от берега, чтобы не наткнуться на затонувшее дерево; так он плыл мимо прибрежных зарослей, пальмовых рощ, затопленных лесов.
Но вдруг он услышал песню и увидел, как из воды поднимается головка Иары. Улыбка, взгляд и красота ее ослепили юношу. Выскользнули весла из его рук, и забыл он все: и родной дом, и семью, онемел и оглох, слыша только биение своего собственного сердца; забылся рыбак, и каноэ его само поплыло по течению. Когда же юноша очнулся, в лицо ему дул свежий ветер с бескрайних просторов Амазонки.
А на другой день он проснулся поздно и сразу понял, что все радости жизни для него претворились в печаль; мукой было ему находиться под родной крышей, заботы близких обременяли, и только река влекла его. Пустынные края у ее истоков притягивали юношу.
– Околдовала его Иара! – говорили люди. Каждое утро, едва солнце вставало над горизонтом, а птицы в рощах приветствовали его дружным хором, легкое каноэ под темным, окрашенным пальмовым соком парусом уже скользило по реке, и юноша-тапуйо жаждал услышать вечернюю песню птицы аранкуа.
Однажды, чтобы скоротать время, решил он поохотиться на морских черепах. Но стрелы выпали у него из рук и лук опустился.
Шло время, а он, погруженный в раздумье, плыл по течению, отдавшись на волю волн.
Вот уже в гнезда вернулись цапли и гнезда побелели от множества птиц, но аранкуа еще не запела. Юноша чувствовал, как уходит его печаль и возвращается радость: солнце опускалось за деревья, берега Амазонки погружались в темноту, наступал час Иары!
Очнувшись, стал влюбленный потихоньку грести. Выглянув из зарослей тростника, испугал его грызун капивара, вспорхнул с плавучего островка бекас, плеснула рыба в реке – и сердце юноши сжалось в мучительной надежде.
В лесу среди зыбких обманчивых теней вдруг послышалась страстная, чарующая песня. Это Иара жаловалась на холодность юноши. А у него выпали из рук весла, и нет сил отвести глаза от прекрасной Иары, сегодня она как никогда хороша. Рвется из груди его сердце, но на память приходят слова матери:
– Сынок, не дай Иаре околдовать себя! Беги от нее, потому что гибельны ее объятия.
Аранкуа уже не поет. Из лесу доносится только резкий смех ночной птицы урутау.
Ночь уже вступила в свои права. Темнота окутала берега, и юноша грустнее обычного возвращался домой, разрываясь между влечением сердца и наставлениями матери.
Так идут дни за днями. Индеец давно забросил рыбную ловлю, он избегает друзей и родных.
И вот однажды увидели люди, как плывет по реке его опустевшая лодка. С тех пор никогда уже не вышел рыбак на лов рыбы: увлекла и околдовала его Иара.
Сказывают, что несколько дней спустя нашли на тростниковом островке тело юноши, губы его еще кровоточили от поцелуев Иары.