На земле свирепствовал февраль-разбойник; то задует колючий ветер, то мороз прихватит, да такой, что деревья трещат. Тяжёлая пора для птиц и зверей, рыб и деревьев.
В один из таких дней летела синичка через широкое поле. Тяжело птице, привыкла порхать с ветки на ветку, с кустика на дерево. А тут ещё мороз, да такой ядрёный, что тяжело дышать, в горле ком. Замёрзла синица, пришлось сесть в поле, прямо на колючий снег, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть и обогреться. Но как согреешься в чистом поле – укрыться негде бедной птичке. Кругом ни деревца, ни былиночки тонкой, только злой ветер гудит да завывает, порошу поднимает.
Надо было такому случиться, что мимо, как назло, голодная лиса бежала, хвостом следы заметала. Обрадовалась плутовка нечаянной добыче, схватила бедную птичку, но есть сразу не стала, а понесла к себе в норку.
Испугалась синичка, замерла, глазки закрыла, сердечко еле-еле бьётся… Да только нет беды без добра – согрелась птичка в пасти у лисицы, пока рыжая по оврагам плутала, следы умело запутывала. Претворилась синица мёртвой, почти не дышит – ждёт, что будет дальше. Лиса не чувствовала подвоха от бедняжки, юркнула меж корней старой ольхи в глубокую нору в южном склоне оврага. В безопасном месте решила плутовка дух перевести, положила добычу между лап. Синичка галстук не зря носит, не смотри, что мала - вспорхнула да вылетела из норы, и сразу на ветку - скок.
Следом выскочила удивлённая лисица и видит - птичка на дереве, никак не достать её теперь. Ох и рассердилась рыжая, обидно стало, что её обвела вокруг пальца такая малютка! И давай со злости корни ольхи грызть, но что дереву лисьи зубы, когда кора на морозе стала словно камень. Осталась лиса без добычи и без зубов, а синичка благополучно добралась до родного гнезда.
Пришла тёплая весна. Синичка, что перехитрила рыжую плутовку, теперь живёт у меня во дворе и частенько заглядывает в окно - ждёт угощенья. Я даю ей хлебных крошек, а она в ответ щебечет простую, но звонкую песенку о родном лесе и ярком весеннем солнышке.