Мотылек вздумал жениться. Конечно, ему хотелось взять за себя хорошенький цветочек.

Он посмотрел кругом: цветочки сидели на своих стебельках тихо, скромно, как и подобает еще не просватанным барышням; но выбрать было ужасно трудно - так много их тут росло.

Мотыльку скоро надоело раздумывать, и он порхнул к полевой ромашке. Французы зовут ее маргариткой и уверяют, что она умеет ворожить. По крайней мере, влюбленные всегда прибегают к ней, обрывают лепесток за лепестком и приговаривают: «Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к лешему пошлет?» - или нечто в этом роде; всякий ведь спрашивает по-своему. И мотылек тоже обратился к ромашке, но не стал обрывать лепестков, а перецеловал их, думая, что всегда лучше действовать лаской.

– Матушка маргаритка, полевая ромашка, мудрейшая из цветов! - сказал он.- Вы умеете ворожить! Укажите же мне мою суженую! Тогда, по крайней мере, я сразу смогу посвататься.

Но ромашка молчала - она обиделась. Она была девицей, а ее вдруг назвали матушкой - как вам это нравится?

Мотылек спросил еще раз, потом еще, ответа все не было. Ему стало скучно, и он полетел прямо свататься.

Это было ранней весной; всюду цвели подснежники и крокусы.

- Недурны! - сказал мотылек.- Миленькие подросточки! Только зеленоваты больно!

Мотылек, как и все юноши, искал девиц постарше.

Потом он оглядел других и нашел, что анемоны горьковаты, фиалки немного сентиментальны, тюльпаны - щеголихи, нарциссы простоваты, липовые цветы малы, яблоневые цветы, конечно, почти что розы, но уж чересчур недолговечны: ветром пахнуло, и нет их, стоит ли тут жениться? Горошек понравился ему больше всех: бело-розовый, просто кровь с молоком, нежный, изящный, да и на кухне не ударит лицом в грязь,- словом, девица хоть куда! Мотылек совсем было уж собрался посвататься, да вдруг увидел рядом стручок с увядшим цветком.

- Это... кто же? - спросил он.

- Сестрица моя! - ответил горошек.

- Так потом и вы такая же будете?

Мотылек испугался и поскорее улетел прочь.

Через изгородь перевешивалась целая толпа каприфолий; но эти барышни с вытянутыми желтыми физиономиями были ему совсем не по вкусу. Да, но что же было ему по вкусу? Подите, узнайте!

Весна прошла, прошло и лето, настала осень, а мотылек не подвинулся со своим сватовством ни на шаг. Появились новые цветы в роскошных нарядах, но что толку? С годами сердце все больше и больше начинает тосковать о весенней свежести, об оживляющем аромате юности, а не искать же их у осенних георгин и штокроз! И мотылек полетел к кудрявой зеленой мяте.

- На ней нет никаких особых цветов, но она вся один сплошной благоухающий цвет, ее я и возьму в жены!

И он посватался.

Но мята не шелохнула листочком и только сказала:

- Дружба - и больше ничего! Мы оба стары; друзьями еще можем быть, но пожениться?.. Нет, что за дурачество на старости лет!

Так мотылек и остался ни с чем. Он уж чересчур много выбирал, а это не годится, - вот и остался старым холостяком.

Скоро налетела непогода с дождем и изморозью; поднялся холодный ветер; дрожь пробирала старые скрипучие ивы. Не сладко было разгуливать по такому холоду в летнем платье. Но мотылек и не разгуливал,- ему как-то удалось залететь в комнату; там топилась печка, и было тепло, как летом! Жить бы да поживать здесь мотыльку. Но что это за жизнь?

- Мне нужны солнце, свобода и хоть маленький цветочек! - сказал мотылек, полетел и ударился об оконное стекло.

Тут его увидели, пришли от него в восторг и посадили на булавку в ящичек с прочими редкостями. Большего для него уж не могли сделать.

- Теперь и я сижу на стебельке, как цветок! - сказал мотылек.- Не особенно-то это сладко! Ну да зато нечто вроде женитьбы: тоже не погуляешь!

И он утешился этим.

- Плохое утешение - сказали комнатные цветы.

«Ну, комнатным цветам не очень-то верь! - думал мотылек.- Они уж чересчур близко знаются с людьми».