Неправда то, что люди любят тайны и секреты, на самом деле нет ничего приятнее для человека, чем поделиться с ближним известным только тебе. Но иногда не по нашей воле возникает необходимость что-то скрыть, и какое-то непонятное чувство заставляет наши уста хранить молчание. Однако всему приходит конец, и даже камень обращается в пыль, так запомни: неизвестное всегда станет известным.

Мне не хотелось кому-то рассказывать эту историю, я почему-то не торопился доверять ее близким, а тем более бумаге. Но шло время, и я почувствовал, что не смогу более удержать ее только при себе. Когда, читатель, ты узнаешь эту историю, то тоже никому не будешь ее рассказывать, только когда тебе будет очень плохо и грустно, ты вспомнишь о ней.

Так вот, жил-был в нашем дворе самый настоящий сказочник, был он старый-престарый и очень добрый. Все звали его просто — Сказочник, его имени никто уже не помнил, даже моя бабушка говорила, что и в ее детстве он был таким же древним стариком, как сейчас.

Однажды осенью, поздним вечером, прикрыв ставни на окнах, старик сидел за столом около тусклой лампы под пыльным абажуром. На улице весь день лил холодный, нудный дождь, а упрямый ветер, воспользовавшись ненастьем, будто разбойник, выкручивал веточки у лип и берез.

В доме было тепло. Потрескивая березовыми поленьями, печь вспоминала свои лучшие годы. Только кресло нудно скрипело из последних сил: у него был самый настоящий ревматизм, и каждое движение давалось с трудом и болью. Старик прибавил огня в лампе, в печурку подложил душистых сосновых поленьев с каплями янтарной смолы, а губы его сами по себе шептали простые слова, словно молитву:

- Дай Бог, чтобы все люди в плохую погоду были под крышей, в тепле, а одинокий путник в диком поле пусть найдет себе надежный приют. Аминь.

В дверь постучали громко и резко. В комнате стало тревожно, словно перед дальней дорогой. Старик выпрямился и зашаркал к двери, но вдруг непослушные мурашки побежали по рукам — то ли от сквозняка, то ли от сырости.

- Кто там? — откашлявшись, спросил Сказочник.

- Я! — ответил женский голос.

За дверью стояла женщина, с ее черного плаща струйками стекала дождевая вода. Около порога набралась целая лужица.

С минуту они молча рассматривали друг друга. Он узнал ее, и она поняла, что прибыла в срок и точно по адресу. Они стояли и продолжали молчать, подобно двум деревьям: древнему дубу, с чьей обломанной ветки слетают последние листья, и молодой ольхе, высокой и стройной. Им не было надобности произносить слова, самые обычные слова, ведь они понимали друг друга без единого звука. Запоздалая гостья знала о старике абсолютно все: и как он жил, и что подарил людям, и какие чувства, мысли одолевали его за долгие годы жизни. Она знала Сказочника лучше, чем он сам смог разобраться в себе. Она по-своему любила этого смешного и наивного старика, ведь он, несмотря на почтенный возраст, сохранил в душе доброту и милосердие, а у людей, к сожалению, это большая редкость. В том мире, откуда она явилась, любовь и доброта уже две тысячи лет ценились выше всего...

Сказочник ожидал гостью давно, но она почему-то не спешила с визитом, он, как ребенок, иногда забывал о ней и радовался каждому новому дню. Но сейчас время пришло:

- Ты от Него? За мной? — спросил старик, хотя мог и не задавать вопросы, ведь он знал ответы.

- Да! Это Он послал меня сюда. Он уже давно ждет тебя.

- Неужели всё?

- Да.

Гостья по-хозяйски вошла в комнату и села в предложенное стариком старое кресло около теплой печки. Плащ она не стала снимать, только быстро расстегнула незаметные пуговицы и аккуратно расправила складки на одежде, потом положила тонкие руки в черных перчатках на колени. Сказочник присел напротив женщины, с тоской, обреченно посмотрел на стол, где сиротливо валялась брошенная рукопись.

- Сударыня, вы пришли вовремя. Как любой человек в нашем мире, я уже давно вас жду. Я не искал вас, но ждал лет с тринадцати. Но если я имею право на последнее желание, то позвольте мне дописать свою последнею сказку. Мне нужно всего несколько минут, прошу вас, сударыня, сжальтесь над старым литератором!

- Простите, господин писатель, но я всегда прихожу вовремя. Хотя меня чаще не ждут, если только какой-нибудь глупец сам не жаждет встречи со мной! Но, вы принимаете меня за палача, что совсем не верно!

Эту тираду гостья произнесла резко и с вызовом, словно в провинциальном театре шла генеральная репетиция. Старик даже поежился, будто холодом пахнуло из открытого окна. Они умолкли. Старик смотрел то на огонь, то на рукопись и гостью, а она внимательно рассматривала его выцветшие глаза, что были когда-то серыми, а теперь ставшие грязно-белыми, как снег в мартовскую оттепель. Ей вспомнились портреты Сказочника в книгах и журналах, на них он был совсем иной, не то что теперь — всеми брошенный, жалкий и забытый. Куда подевались минувшая слава и известность? Канули, наверно, в крещенскую прорубь?

В доме воцарилась неприятная гробовая тишина, даже нудный дождь и сверчок наконец-то умолкли. Все замерло в ожидании таинственного и важного продолжения. Осень тоже остановилась, задремала среди мокрого золота берез.

- Сударыня, еще раз прошу вас: дайте мне одну минуточку дописать сказку, я думал о ней всю жизнь, и жаль обрывать ее на полуслове. В нынешние времена сказки стали никому не нужны и никто не допишет ее за меня. Увы, сударыня, такова жизнь!

- Ну что ж, я дам вам время. И это несмотря на то, что вы в своих небылицах описывали меня совсем не такой, какая я есть на самом деле. Вы называли меня главным злом на земле, давали мне в руки острую косу, рядили в ужасные лохмотья. А как мерзко и пошло выглядели эти кости и череп! Теперь-то вы видите, что все не так, как рисовало ваше воображение. Ваша муза вводила вас в заблуждение, господин мечтатель. Ну да ладно, не воспринимайте мои слова как упреки или месть — я далека от этого, но все же прошу вас поторопиться, у меня есть неотложные дела.

- Пожалуйста, простите меня, я грубо ошибался, рассказывая людям о вас, но я мечтал о вечной жизни для всего живого, я, грешный и глупый, думал, что именно в физической смерти причина всех бед на земле. Я понял, что был не прав. Тот, кто прислал вас, наказал меня, подарив мне очень длинную жизнь. Я не стал от этого счастливее, чем был! Я видел смерть родных и друзей, они уходили, а я оставался. У человека достаточно других бед, с которыми необходимо бороться в первую очередь, — это ваши подруги Бедность, Болезнь, Глупость, Высокомерие, Подлость и иже с ними.

Гостья не стала возражать, они вновь умолкли. Старик опустил перо в чернильницу, бумага жалобно заскрипела, как под ногами охотника снег морозным утром. Тикали ходики со сломанной кукушкой, мгновение за мгновением исчезали в прошлом, таком близком, но не осязаемом. Железное перо перестало скрипеть, оно вдруг запело высоким, тоненьким голоском, по-детски резким и потому милым и приятным. Слова, приходящие из ниоткуда, сплетались в предложения и, из последних сил цепляясь за бумагу, складывались в сказку.

Время шло. Гостья продолжала сидеть в кресле, с детским трепетом следя за рождением сказки. Вместе со Сказочником, не покидая тесной комнаты, она побывала в тридевятом царстве и на Луне, спотыкаясь, бежала по глухому лесу и, затаив дыхание, ныряла в морскую пучину за кубком гордого короля, в маленьком домике топила печь и кормила кур, а в сумерки собирала грузди. Женщина почувствовала себя совсем маленькой девочкой, которую все любят и ласкают, и позабыла обо всем.

Ночь пролетела незаметно, а может, ее и не было вовсе. Меж хмурых туч с трудом пробился солнечный лучик, нашел щель в ставнях и скользнул по морщинам Сказочника. Старик встрепенулся, поставил точку и отложил перо в сторону. Встал, повернулся к гостье:

- Все! Я готов отправиться в путь. Но хочу сказать тебе: главное не в том, что я дописал эту сказку, а в том, что ты не успеешь забрать с собой соседского мальчишку. Он выздоровеет и будет жить!

Это были последние слова Сказочника.

Гостья очнулась, сладостное воспоминание о детстве и косичках убежало и затаилось в темном уголке памяти. Она догадалась, что старый Сказочник обвел ее вокруг пальца как глупую, несмышленую девчонку... Через секунду от холодных пальцев гостьи отделилось прозрачное белое облачко. Как колобок, оно скользнуло по полу и навсегда накрыло старика.

Ближе к обеду молочница тетя Зина заметила, что принесенное утром молоко продолжает стоять на пороге дома Сказочника. Дверь почему-то оказалась открытой. Заглянув, она обнаружила за письменным столом мертвого старика. Печь остыла, но лампа продолжала ярко светить. Молочница краешком платка смахнула набежавшую слезу и, прикрыв дверь, пошла к соседям рассказать о случившемся.

Мальчик из соседнего дома вскоре выздоровел и стал как прежде — веселым и бойким. Но иногда, даже в шумной компании, он задумчиво отходит в сторону, его глаза становятся влажными. В этот момент мне кажется, что он тоже знает нашу тайну.

А старика на третий день похоронили. На могиле поставили памятник с одной только надписью: «Сказочник». Летом дети приносят на заросший незабудками холмик букетики из васильков, колокольчиков, ромашек, а зимой сам Дед Мороз укутывает снегом последний приют старика.