1

Умчался век эпических поэм,
И повести в стихах пришли в упадок
Поэты в том виновны несовсем
(Хотя у многих стих не вовсе гладок)
И публика не права между тем;
Кто виноват, кто прав — уж я не знаю,
А сам стихов давно я не читаю;
Не потому, чтоб не любил стихов,
А так: — смешно ж терять для звучных строф
Златое время.... в нашем веке зрелом,
Известно вам, все заняты мы делом.

2

Стихов я не читаю — но люблю
Марать шутя бумаги лист летучий;
Свой стих за хвост отважно я ловлю;
Я без ума от тройственных созвучий
И влажных рифм — как например на Ю.
Вот почему пишу я эту сказку.
Ее волшебно-темную завязку
Не стану я подробно объяснять,
Чтоб кой-каких допросов избежать,
Зато конец не будет без морали,
Чтобы ее хоть дети прочитали.

3

Герой известен, и не нов предмет;
Тем лучше: устарело все, что́ ново!
Кипя огнем и силой юных лет,
Я прежде пел про демона инова:
То был безумный, страстный, детский бред.
Бог знает где заветная тетрадка?
Касается ль душистая перчатка
Ее листов — и слышно: c’est joli?.. [2] Это красиво? (фр.)
Иль мышь над ней старается в пыли?.....
Но этот чорт совсем иного сорта:
Аристократ и не похож на чорта.

4

Перенестись теперь прошу сейчас
За мною в спальню — розовые шторы
Опущены — с трудом лишь может глаз
Следить ковра восточные узоры.
Приятный трепет вдруг объемлет вас,
И девственным дыханьем напоённый
Огнем в лицо вам пышет воздух сонный;
Вот ручка, вот плечо, и возле них
На кисее подушек кружевных
Рисуется младой, но строгий профиль..
И на него взирает Мефистофель.

5

То был ли сам великий Сатана,
Иль мелкий бес из самых нечиновных,
Которых дружба людям так нужна
Для тайных дел, семейных и любовных?
Не знаю. — Если б им была дана
Земная форма, по рогам и платью
Я мог бы сволочь различить со знатью; —
Но дух — известно, что́ такое дух:
Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух —
И мысль — без тела — часто в видах разных,
(Бесов вобще рисуют безобразных.)

6

Но я не так всегда воображал
Врага святых и чистых побуждений.
Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ. — Меж иных видений
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно-сладкой красотою,
Что было страшно.... и душа тоскою
Сжималася — и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет...
Но я, расставшись с прочими мечтами
И от него отделался — стихами.

7

Оружие отличное — врагам
Кидаете в лицо вы эпиграммой,
Вам насолить захочется ль друзьям?
Пустите в них поэмой или драмой!
Но полно, к делу. — Я сказал уж вам,
Что в спальне той таился хитрый демон.
Невинным сном был тронут не совсем он.
Не мудрено — кипела в нем не кровь,
И понимал иначе он любовь;
И речь его коварных искушений
Была полна — ведь он недаром гений.

8

«Не знаешь ты, кто я — но уж давно
Читаю я в душе твоей, незримо,
Неслышно; говорю с тобою — но
Слова мои как тень проходят мимо
Ребяческого сердца — и оно
Дивится им спокойно и в молчанье.
Пускай. Зачем тебе мое названье?
Ты с ужасом отвергнула б мою
Безумную любовь — но я люблю
По-своему... терпеть и ждать могу я,
Не надо мне ни ласк, ни поцелуя. —

9

«Когда ты спишь, о ангел мой земной,
И шибко бьется девственною кровью
Младая грудь под грезою ночной,
Знай, это я, склонившись к изголовью,
Любуюся — и говорю с тобой.
И в тишине, наставник твой случайный,
Чудесные расказываю тайны........
А много было взору моему
Доступно и понятно, потому
Что узами земными я не связан,
И вечностью и знанием наказан.....

10

«Тому назад еще немного лет
Я пролетал над сонною столицей.
Кидала ночь свой странный полусвет,
Румяный запад с новою денницей
На севере сливались, как привет
Свидания с молением разлуки;
Над городом таинственные звуки,
Как грешных снов нескромные слова,
Неясно раздавались — и Нева,
Меж кораблей сверкая на просторе,
Журча, с волной их уносила в море.

11

«Задумчиво столбы дворцов немых
По берегам теснилися как тени,
И в пене вод гранитных крылец их
Купалися широкие ступени;
Минувших лет событий роковых
Волна следы смывала роковые; —
И улыбались звезды голубые,
Глядя с высот на гордый прах земли,
Как будто мир достоин их любви;
Как будто им земля небес дороже......
И я тогда — я улыбнулся тоже.

12

«И я кругом глубокий кинул взгляд
И увидал с невольною отрадой
Преступный сон под сению палат,
Корыстный труд пред тощею лампадой,
И страшных тайн везде печальный ряд;
Я стал ловить блуждающие звуки;
Веселый смех — и крик последней муки:
То ликовал иль мучился порок!
В молитвах я подслушивал упрек,
В бреду любви — бесстыдное желанье!
Везде обман, безумство иль страданье.

13

«Но близ Невы один старинный дом
Казался полн священной тишиною;
Все важностью наследственною в нем
И роскошью дышало вековою;
Украшен был он княжеским гербом;
Из мрамора волнистого колонны
Кругом теснились чинно, и балконы
Чугунные воздушною семьей
Меж них гордились дивною резьбой;
И окон ряд, всегда прозрачно-темных,
Манил, пугая, взор очей нескромных.

14

«Пора была, боярская пора:
Теснилась знать в роскошные покои,
Былая знать минувшего двора,
Забытых дел померкшие герои!
Музыкой тут гремели вечера,
В Неве дробился блеск высоких окон;
Напудренный мелькал и вился локон,
И часто ножка с красным каблучком
Давала знак условный под столом;
И старики в звездах и бриллиантах
Судили резко о тогдашних франтах......

15

«Тот век прошел, и люди те прошли;
Сменили их другие; род старинной
Перевелся; в готической пыли
Портреты гордых бар, краса гостиной,
Забытые, тускнели; поросли
Дворы травой, и блеск сменив бывалой,
Сырая мгла и сумрак длинной залой
Спокойно завладели.... тихий дом
Казался пуст; но жил хозяин в нем,
Старик худой и с виду величавый,
Озлобленный на новый век и нравы;

16

«Он ростом был двенадцати вершков,
С домашними был строг неумолимо,
Всегда молчал; — ходил до двух часов,
Обедал, спал.... да иногда томимый
Бессонницей, собранье острых слов
Перебирал или читал Вольтера;
Как быть? сильна к преданьям в людях вера;
Имел он дочь четырнадцати лет;
Но с ней видался редко; за обед
Она являлась в фартучке с мадамой;
Сидела чинно и держалась прямо.

17

«Всегда одна, запугана отцом
И англичанки строгостью небрежной,
Она росла, — как ландыш за стеклом
Или скорей как бледный цвет подснежный.
Она была стройна, но с каждым днем
С ее лица сбегали жизни краски,
Задумчивей большие стали глазки;
Покинув книжку скучную, она
Охотнее садилась у окна,
И вдалеке мечты ее блуждали,
Пока ее играть не посылали.

18

«Тогда она сходила в длинный зал,
Но бегать в нем ей как-то страшно было;
И как-то странно детский шаг звучал
Между колонн. Разрытою могилой
Над юной жизнью воздух там дышал.
И в зеркалах являлися предметы
Длиннее и бесцветнее, одеты
Какой-то мертвой дымкою; и вдруг
Неясный шорох слышался вокруг:
То загремит, то снова тише, тише
(То были тени предков — или мыши).

19

«И что ж? — она привыкла толковать
По-сво́ему развалин говор странный;
И стала мысль горячая летать
Над бледною головкой, и туманный,
Воздушный рой видений навевать;
Я с ней не разлучался. Детский лепет
Подслушивать, невинной груди трепет
Следить, ее дыханием с немой,
Мучительной и жадною тоской
Как жизнью упиваться..... это было
Смешно! — но мне так ново и так мило!

20

«Влюбился я. И точно хороша
Была не в шутку маленькая Нина
Нет, никогда свинец карандаша
Рафа̀эля, иль кисти Перуджина
Не начертали, пламенем дыша,
Подобный профиль... все ее движенья
Особого казались выраженья
Исполнены — но с самых детских дней
Ее глаза не изменяли ей,
Тая равно надежду, радость, горе,
И было темно в них как в синем море.

21

«Я понял, что душа ее была
Из тех, которым рано все понятно.
Для мук и счастья, для добра и зла
В них пищи много — только невозвратно
Они идут, куда их повела
Случайность, без раскаянья, упреков
И жалобы — им в жизни нет уроков:
Их чувствам повторяться не дано...
Такие души я любил давно
Отыскивать по свету на свободе:
Я сам ведь был немножко в этом роде.

22

«Ее смущали странные мечты;
Порой она среди пустого зала
Сиянье, роскошь, музыку, цветы,
Толпу гостей и шум воображала;
Кипела кровь от душной тесноты,
На платьице чудесные узоры
Виднелись ей — и вот гремели шпоры,
К ней кавалер незримый подходил
И в мнимый вальс с собою уносил.
И вот она кружилась в вихре бала
И утомясь на кресло упадала...

23

«И тут она, склонив лукавый взор
И выставив едва приметно ножку,
Двусмысленный и темный разговор
С ним завести старалась понемножку;
Сначала был он весел и остёр,
А иногда и чересчур небрежен;
Но под конец зато как мил и нежен....
Что делать ей? — притворно-строгий взгляд
Его как гром отталкивал назад....
А сердце билось в ней так шибко, шибко,
И по устам змеилася улыбка.

24

«Пред зеркалом, бывало, целый час
То волосы пригладит, то красивый
Цветок пришпилит к ним; движенье глаз,
Головке наклоненной вид ленивый
Придав, стоит...... и учится; не раз
Хотелось мне совет ей дать лукавый,
Но ум ее и сметливый и здравый
Отгадывал все мигом сам собой;
Так годы шли безмолвной чередой;
И вот настал тот возраст, о котором
Так полны ваши книги всяким вздором.

25

«То был великий день: семнадцать лет!
Все что досель таилось за решеткой,
Теперь надменно явится на свет!
Старик-отец послал за старой теткой,
И съехались родные на совет; —
Их затруднил удачный выбор бала:
Что будет двор иль нет? Иных пугала
Застенчивость дикарки молодой,
Но очень тонко замечал другой,
Что это вид ей даст оригинальный;
Потом наряд осматривали бальный.

26

«Но вот настал и вечер роковой.
Она с утра была как в лихорадке;
Поплакала немножко, золотой
Браслет сломала, в суетах перчатки
Разорвала... со страхом и тоской
Она в карету села и дорогой
Была полна мучительной тревогой
И выходя споткнулась на крыльце......
И с бледностью печальной на лице
Вступила в залу... Странный шопот встретил
Ее явление — свет ее заметил.

27

«Кипел, сиял уж в полном блеске бал;
Тут было все, что называют светом;
Не я ему названье это дал;
Хоть смысл глубокий есть в названьи этом;
Моих друзей я тут бы не узнал;
Улыбки, лица лгали так искусно,
Что даже мне чуть-чуть не стало грустно; —
Прислушаться хотел я — но едва
Ловил мой слух летучие слова
— Отрывки безымянных чувств и мнений —
Эпиграфы неведомых творений!. »

1839