Пришла первая в жизни Тима и Кряка осень. По утрам зябкие туманы заволакивали всю округу, а холодный ветер поднимал рябь на пруду. С деревьев стали опадать летние одежды, и разноцветная листва пестрым ковром накрыла землю; лишь изредка солнышко, как прежде, согревало друзей. Утки все больше говорили об отлете на далекий юг, и каждый день все дальше и дальше улетали от пруда.

Тиму и Кряку грустно было думать о расставании, но никто в мире не может отсрочить приход зимы. Кряк стал большим и сильным селезнем, способным целый день парить в воздухе: его крылья в полете не знали усталости. Селезень решил взять с собой Тима или остаться с ним на родине.

- Кряк, послушай старших, — говорила мать-утка, — над нами будут смеяться все утки. Вот придумал-то — тащить лягушку за тридевять земель.

- Тогда я останусь здесь, рядом с Тимом, а вы летите без меня! — упрямо твердил Тим.

- Кряк, лягушки спят всю зиму, и если ты останешься один на замерзшем пруду, то умрешь от голода или в когтях совы.

- Тогда Тим полетит со мной! Я смогу нести друга на спине.

- Он не выдержит долгого перелета и заболеет.

- Тим будет отдыхать вместе с нами, а в небе спрячется под мои перья.

Кряк спорил с мамой ежедневно, и чем ближе был вылет, тем жарче были споры.

Тиму очень хотелось полететь в далекие страны, где лето круглый год, а деревья всегда зеленые. Но неизвестность и необычность данного предприятия пугала лягушку. Мама и соседи тоже отговаривали его, предлагая спокойно переспать холодную зиму в родном доме.

День отлета уток настал. Еще раньше исчезла семья цапель, с севера потянулись вереницы гусей. Утки на пруду сбились в большую стаю и с первыми лучами солнца стали кружиться в прощальном хороводе. Неожиданно от уток отделился одинокий силуэт птицы и сел на воду, но через минуту он вновь поднялся и стал догонять улетающую стаю.

- Летим на юг! Летим! Летим! — кричал Тим, а где-то внизу родной пруд растворился в сером тумане.