В лесу жило много птиц. Весною и летом они распевали веселые и радостные песни, кто как мог. Краше всех пели Соловей и Дрозд, громче всех каркала Ворона и трещала Сорока, ну а Снегиря никто не видел, потому что жил он в глубине леса, между высоких пушистых елей, а там маленький Снегирь был совсем не заметен. Да и пел он свои песни тихо, так сказать, культурно, не стараясь никого перекричать:
– Жю-жю-жю, Жю-жю-жю. Я живу и не тужу! – вот и вся его песня.
Снегирь не грустил, потому что знал – пусть Ворона и Сорока кричат и красуются в лесу сейчас, зато зимой всё будет совсем по-другому.
Так и случилось. Пришла зима, и все веточки на деревьях побелели. Даже зеленых лапок елей и сосен стало не видно из-за пушистого белого снега, укрывшего деревья до самых верхушек. Как-то пришел Художник рисовать зимний лес, и что же он видит? Вокруг только белый снег, а где же яркие лесные краски?
Вот тогда и заметил Художник в белом заснеженном лесу эту маленькую, но такую по-летнему яркую веселую птичку. Она, словно огонек, засверкала на белом снегу своим ярко красным оперением!
Ах, какой Снегирь на картине получился, настоящий красавец! Все птицы в зимнем лесу смотрят и завидуют, что не их нарисовал Художник.
– И откуда ты такой взялся? – спрашивает Ворона.
– Где ты был летом, почему мы тебя не видели? – стрекочет Сорока.
А Снегирь только шутит:
– Да я прилетел к вам с самого Севера вместе со снегом!
– Так ты Снегирь! – поняли птицы. – Снежная птица!
А Снегирь – молчун, ничего не отвечает им. И вот он уже летит к Рябинушке. Там, на ней, еще осенью созрели вкусные ярко красные плоды. Сейчас ягодки укрыты снегом, но это не беда. Снегирь все равно разглядит их. А Рябинушка будет только рада угостить такой вкуснятиной своего старого друга.